«Долгий XIX век» в истории Беларуси и Восточной Европы. Исследования по Новой и Новейшей истории - Коллектив авторов

высшего командования – ставкою, среди рядового офицерства – командованием фронта и штабами, а среди солдатской массы – вообще всем командованием и всем, особенно кадровым, офицерским составом»[1340].

Все это привело к стихийному росту революционного настроения масс, созданию в ходе Февральской революции Минского Совета рабочих и солдатских депутатов и его аналогов в прифронтовых местечках и городах – Несвиже, Столбцах, Слуцке, Вилейке, Бобруйске. Важнейшим событием стал проведенный в апреле 1917 г. съезд рабочих, крестьянских, солдатских и офицерских депутатов Западного фронта. По утверждению Кнорина, наиболее важное значение фронтового съезда состояло в «той политической роли, которую он сыграл в деле самоопределения солдатских масс, высвобождения их из-под влияния офицерства… и создания условий для ликвидации всего фронта как орудия империалистической войны путем превращения его в резервуар революционных сил для приближающегося Октября» [1341]. Кнорин подробно определяет роль социалистических сил, и прежде всего большевиков, по «ликвидации фронта», их деятельность вплоть до заключения 20 ноября 1917 г. делегацией Военно-революционного комитета армий Западного фронта и делегациями 2-й и 3-й армий договора с германским командованием о временном перемирии. После этого фронт демобилизовался, причем, замечает Кнорин, сам: «солдаты попросту уходили, садились на поезда и уезжали»[1342].

Более широким временным охватом на фоне работы Кнорина отличается книга С.Х. Агурского, в то время занимавшего должность директора Истпарта при ЦК компартии БССР, посвященная революционному движению в Беларуси в 1863–1917 гг.[1343] Как автор отмечает в предисловии, «до сих пор нет ни одной специальной работы, освещающей революционное движение в Белоруссии, в книге делается первая попытка восполнить этот пробел». Идейное направление труда напрямую связано с биографией самого автора[1344]. Агурский считал, что за исключением РСДРП, деятельность всех политических партий, сумевших сохранить в Беларуси свои организации в годы войны, была «оппортунистической, оборонческой, она приносила рабочему классу только вред» [1345].

Таким образом, первые публикации, в которых затрагивались события Первой мировой войны на территории Беларуси, появились уже в ходе военной кампании. Проблематика, выраставшая из событий войны (боевые действия, вопросы экономики, беженство и демографические процессы, национальное и революционное движение, вопросы становления белорусской национально-государственной идеи), активно вошла в историческую науку 1920-1930-х гг. Тем не менее во второй половине XX ст. в отечественной историографии Великая война 1914–1918 гг. оказалась в тени Великой Отечественной, а вклад, внесенный ее современниками в изучение по горячим следам событий, с ней связанных, оказался фактически забыт. Определение войны 1914–1918 гг. как империалистической и обвинение царской России в ее развязывании, увод ее в тень событий революции 1917 г. также не способствовали ни внимательному перепрочтению того, что о ней было написано, ни объективному ее изучению. Колоссальные жертвы, которые принес советский народ на алтарь победы в Великой Отечественной войне, окончательно увел в тень память о прошлой, империалистической, войне.

Межвоенные годы с точки зрения вклада в изучение войны по горячим следам фактически ее участниками были важнейшим этапом в ее научном осмыслении. В массиве литературы этого периода нашлось место и для Беларуси, хотя и недостаточное на фоне тех разрушительных последствий, которые принесла ей война. Все еще нуждались в серьезных разработках такие темы, как образование и культура, менталитет, массовая психология, уровень жизни и отношение населения к войне, беженство, вопросы взаимодействия Русской армии и гражданского населения белорусских земель в годы войны, влияния военного положения на повседневную жизнь населения оккупированных и не оккупированных белорусских земель, работы медицинских учреждений по оказанию специализированной медицинской помощи, деятельности благотворительных организаций, общин сестер милосердия, женских комитетов, работы хозяйственного комплекса не оккупированных белорусских территорий в условиях войны. Не сразу, но придет стремление увидеть поступки и судьбы – как простых людей, так и целых социальных групп и организационных структур, желание понять логику и суть их действий и поведения в условиях войны. Все эти темы войдут в историческую повестку уже в постсоветское время.

Вооруженные силы Российской империи на территории белорусских губерний в 1880–1914 гг

А.Б. Арлукевич

Первая мировая война была первой в истории человечества во всех отношениях: первой по беспрецедентному количеству стран участниц, первой по численности задействованных на фронтах войск, первой по количеству жертв, искалеченных людских судеб и, наконец, первой была признана всеми без исключения абсолютно бессмысленной. Вероятно, ей принадлежит и еще одно первенство (что, однако, может быть оспорено): до нее непосредственная подготовка к кампании для сторон-участниц занимала едва ли более двух – трех лет, а сами войны вспыхивали без чрезмерного предварительного напряжения – так, как вспыхивает ярость – внезапно. К ней же готовились целых 35 лет! Готовились педантично, готовились по науке, науке – как господствовавшему способу восприятия и интерпретации мира человеком эпохи модерна, эпохи, одним из венцов которой и стала эта война. Выросли два поколения солдат за то время, пока стороны скрупулезно рассчитывали сроки и планы мобилизации, развивали старые и создавали новые типы вооружений, накапливали боеприпасы, технику и провиант, прокладывали тысячи километров железных дорог (именно подготовке линии стратегического развертывания войск обязан общий контур сетки белорусских железных дорог каким мы видим его сегодня).

Для обоснования хронологических рамок исследования важно отметить, что процесс формирования контингента вооруженных сил, противостоявших с территории белорусских губерний австро-германскому блоку в преддверии Первой мировой войны, начался в 1880-х гг., и его невозможно рассматривать без упущения ключевых аспектов в более ограниченных рамках (в частности, произвольно приближаясь к непосредственному началу войны).

Рисунок 1. Динамика численности войск Российской империи, сосредоточенных в Витебской, Гродненской, Минской и Могилевской губерниях, по данным губернских статистических комитетов (собственная разработка автора)

Анализ принципов подготовки России к кампании на западе, а также конкретных шагов по реализации этих принципов на основе данных делопроизводства российского Генерального штаба, местных гражданских и военных учреждений, а также множества других источников свидетельствует о поступательном и неуклонном наращивании сил и средств в границах белорусских губерний после завершения русско-турецкой войны 1877–1878 гг., которое графически можно отразить в виде плавно возрастающего графика зависимости мощи воинского контингента от приближения к началу мобилизации 1914 г., где отправной точкой линии графика может служить возвращение российских войск с Балкан и создание австро-германского военного союза в конце 1879 г. Пик процесса концентрации войск Российской империи в Беларуси пришелся на 80-90-е гг. XIX в., а не на годы непосредственно предшествовавшие войне. Без учета процессов, происходивших в 80-90-е гг. XIX в., невозможно объяснить причину вывода отдельных воинских соединений с территории белорусских губерний непосредственно в канун войны (1910 г.), что, однако, мало повлияло на расстановку сил потенциальных противников и необходимо